|
|
|
Войти : Регистрация |
|
|
||||||||
Алексей Игонин: «До сих пор для меня „Спартак“ как красная тряпка для быка»
Алексей Андронов, Александр Шмурнов «Газета»
Полузащитник футбольного клуба «Сатурн» Алексей Игонин в интервью «Газете». На официальном сайте «Зенита» по-прежнему можно найти фото одного из давних любимцев петербургской футбольной публики — Алексея Игонина. Между тем коренной петербуржец уже четыре сезона провел за пределами родного города, побывав даже в украинском чемпионате. Сейчас Игонин — игрок, без которого трудно представить себе подмосковный «Сатурн», его капитан и уже один из главных старожилов. Сыграл он и в «золотом матче» своего родного клуба — только против него. С Алексеем Игониным беседуют Алексей Андронов и Александр Шмурнов. — Алексей, вы дебютировали в сборной России в 1997 году. Почему ни в тот год, ни после у вас так и не получилось заиграть за сборную? — Сменился тренер, это, кстати, у нас происходило постоянно, да и травмы не дали закончить тот сезон. В общем, так сложились обстоятельства. — После того как из сборной ушел Бышовец, а вас перестали приглашать в команду, ходили слухи о том, что у вас серьезные проблемы с сердцем и вы не можете играть на высоком уровне. Это правда? — Нет, ни тогда, ни сейчас никаких проблем с сердцем у меня не было. — Вам пришлось пережить множество тренерских отставок и назначений. Что для вас смена главного в команде? — Смена тренера может быть разной. Когда я играл в «Зените», практически дома, то тренер приходил как бы ко мне, а в «Сатурне» уже возникли другие ощущения. Во всяком случае, в первые годы, когда я сам ощущал себя новичком. Чувствуя неуверенность, я считал своим долгом перестраиваться, приглядываться к новому человеку. Первая ситуация значительно проще. Я уверен в команде, в том, что от меня ждут. Вторая ситуация, конечно, труднее. Приходиться привыкать к новым требованиям, параллельно знакомясь с новыми партнерами, с которыми толком еще не играл. — Ваше расставание с «Зенитом» так или иначе тоже было связано с приходом нового тренера? — Думаю, да. Вообще, во многом судьба футболиста зависит именно от решения тренера. Все чувства по поводу ухода из «Зенита» эти годы я пытался в себе заглушить, и сейчас, надеюсь, от них уже ничего не осталось. — Кто в «Зените» подписал вам вердикт: не годен? — Насколько мне известно, это было решение Властимила Петржелы. Правда, по моей просьбе руководство обратилось к тренерскому штабу, чтобы мне дали шанс еще на некоторое время вернуть себе место в команде и набрать форму. Но в результате все закончилось так, как закончилось. — Как вы отнеслись к словам Петржелы о том, что он является прародителем золота «Зенита» и именно с него команда начала свое восхождение? — Это в его духе. Думаю, он набивает себе цену, с тем чтобы вернуться в российский футбол. — О Петржеле ходят всевозможные слухи, например, говорили, что он много времени проводил вне команды, в частности играл в казино, и вообще мало управлял процессом. — Процессом занимался его помощник Владимир Боровичка. Он всегда присутствовал и тренировал, а Петржела действительно не всегда появлялся. Но основные решения по составу, по заменам принимал именно Петржела. Надо отдать ему должное, он часто угадывал — точно выставлял состав и делал правильные замены, что доказывает, насколько хорошо он чувствует игру и команду. Несмотря на все неприятные воспоминания, я должен признать, что благодаря тандему Боровички и Петржелы «Зениту» удалось многого достичь. — Каковы положительные черты работы в «Зените» чешских тренеров? — Прежде всего это переход от чисто российского подхода к команде к западному. Он произошел именно с появлением Петржелы. В «Зените» тут же многое поменялось, и мне эта ситуация очень нравилась. Появилось больше свободы у футболистов, возможности проявить себя, в том числе для молодых игроков. Все это в конечном счете принесло свои плоды. — А вы поняли, чем вы не подошли Петржеле? — Признаться, нет. Я не видел никаких причин расставаться со мной. В личной беседе и на поле тренер никак не показывал, что его что-то не устраивает в моей игре. И буквально в одночасье ситуация изменилась. Только по прошествии времени до меня стали доходить рассказы и версии тех событий. Одна из основных такая: в команде набирали вес и опыт новые игроки, новые лидеры, и им необходимо было освободиться от меня. Кто-то предположил, что моя дружба с Виталием Леонтьевичем Мутко всему была причиной. Я до сих пор считаю, что все это недостаточно серьезно и веско для принятия решения о судьбе игрока в профессиональном футболе. — Боровичка до сих пор работает в команде. У вас сохранились отношения, вы здороваетесь при встрече? — Конечно. С ним у нас отличные отношения до сих пор. Боровичка всегда говорил то, что думал. Это большой плюс. — Вообще, встречаясь сейчас с «Зенитом» вы чувствуете ностальгию? Ощущаете, что вы из одной касты, вот только судьба разбросала вас? — Нет, давно не ощущаю себя частью той команды, из которой ушел. Даже в 2003-м, в последний мой год, уже чувствовал себя чужим. В команде ты свой, когда ты играешь и на тебя рассчитывают. — Расскажите, какая может быть дружба у игрока с президентом футбольной федерации? — Это сейчас он президент, а в то время, когда «Зенит» формировался как профессиональный клуб, Мутко руководил только клубом и был главным нашим помощником во всех делах. Тогда и сложились наши дружеские отношения. Я мог в любой момент позвонить Виталию Леонтьевичу, что-то попросить или узнать. Думаю, теплые отношения у нас сохранились до сих пор, правда, я теперь никогда не звоню и ничего не прошу. — На сайте «Зенита» до сих пор можно найти вашу фотографию. Да и зенитовские болельщики до сих пор относятся к вам с особой теплотой, не так ли? — Я тоже это чувствую. И доказательство тому — появление у «Сатурна» большого количества болельщиков из стана «Зенита». — После матча в Раменском количество болельщиков «Сатурна» может опять сократиться, так как многие не попали на стадион, даже имея билеты на игру. Что вы слышали об этой ситуации? — Я лично распространил огромное количество билетов на фанатскую трибуну «Зенита», и ко мне претензий быть не может. А случаи неважной организации у нас настолько часты, что и не стоит разбирать какой-то один из них. — Что вы ощутили после финального свистка, когда стало ясно, что «Зенит» — чемпион? — Ощущение было единственное: мы проиграли в последней домашней игре, хотя настроены были решительно. — Деньги вам «Спартак» предлагал? — Были какие-то разговоры, но лично я денег в глаза не видел и даже не слышал ни о каких конкретных цифрах. — Чемпионство «Зенита» — это второй случай для российского чемпионата, когда выигрывает не московская команда. Как вы считаете, это хорошо для нашего футбола? — Безусловно. Ведь как много было разговоров, что москвичи побеждают не только за счет игры, но и благодаря околофутбольной поддержке. — Существует противостояние Москвы и Петербурга, в том числе и футбольное? Вы это чувствуете? — Нынешние отношения зарождались как раз тогда, когда я играл в «Зените». До сих пор для меня «Спартак» как красная тряпка для быка. Хотя я уже сам почти москвич, но воспитанные с детства пристрастия остались. — Вы ощущаете разницу между петербургским и московским говором? — Я сам не москвич, общаюсь с достаточно узким кругом людей и особой разницы между нами не вижу. — Вы сказали: «Я почти москвич», нет ли ощущения, что в душе вы навсегда остаетесь петербуржцем и своего узнаете в толпе? — Конечно, я из петербургской касты. Хотя знаю многих, кто прижился в Москве и чувствует себя здесь своим. Я в Москве не собираюсь оставаться после окончания карьеры. Я пытаюсь ситуацию переломить. Очень трудно все время ощущать себя гостем, а каждую субботу и воскресенье ездить в Петербург. Сейчас стараюсь домой ездить как можно реже, мне это дается с трудом, но таким образом будет легче жить и работать здесь. Опять же, до поры до времени. — Как вы думаете, Петербург теперь стал футбольной столицей России? — Нет, конечно. Москва берет верх, в первую очередь за счет количества команд. — Петербург мог бы потянуть две команды? Ведь раньше было еще и «Динамо», но все попытки возродить его проваливались. — Наверное, «Зениту» выгодно быть единственной командой в городе, ведь, если бы окрепло «Динамо», помощь делилась бы уже на двоих. Городу в свою очередь было бы интереснее, если бы было две команды, тем более разноплановые, а болельщиков уж точно хватило бы на обе. — Вы из зенитовской футбольной школы? — Нет. Начинал я в спортивной секции при заводе, после чего попал в школу олимпийского резерва. Считаю себя воспитанником именно этой школы. — Как вы относитесь к футбольным дерби? Матчи «Сатурн» — «Химки» были особенными в этом году? — Пока мы, игроки, еще шуточно относимся к этому понятию применительно к нашим двум командам. Со временем, думаю, эмоции будут другими и все перерастет в настоящее дерби. — Многое зависит от того, как твердо будут стоять «Химки» на ногах? — Безусловно. Чем крепче коллектив, тем серьезнее противостояние с другими командами. Когда же клуб борется за выживание, то, понятное дело, ему не до особых эмоций. — Вернемся к тренерским перестановкам. Вы сказали, что с приходом Петржелы в «Зените» многое поменялось коренным образом. А что изменилось в «Сатурне» с приходом словака Владимира Вайсса? — Со сменой тренера прежде всего происходят чисто структурные изменения. Вместе с тренером часто уходит все руководство, генеральный директор и так далее, что ведет за собой перестройку всей команды. Вайсса можно сравнить во многом с Петржелой. Они близки и по тому, какую атмосферу пытались создать в коллективе. — Каждый тренер приводит с собой своих игроков: пришел Вайсс — в команде появились словаки, пришел Гаджиев — игроки из «Крыльев». Не вызывает ли этот процесс протест у старожилов команды? — Ситуация достаточно известная, и к ней начинают готовиться, как только появляются разговоры о будущей смене тренера. Со временем нужные игроки занимают свои позиции, и все отношения так или иначе налаживаются. — Андрея Гусина вы все еще воспринимаете как конкурента — он ведь игрок вашего амплуа — или относитесь к нему как к одному из тренеров? — Он пока не то и не то. Я его воспринимаю как старшего товарища, который много повидал и много знает. Он как посредник между игроками и тренером. Андрей может рассказать, что тренер от нас хочет, а главное, он может это показать. — Вы уже задумываетесь о роли такого вот «дядьки», наставника? — Нет пока. Хотя, как капитану, во многих ситуациях мне приходится действовать не так, как я хочу, а как нужно команде. Зачастую приходится в спорных ситуациях вставать на позицию обоих оппонентов и конфликт выравнивать. — Какая сейчас, на ваш взгляд, кадровая политика «Сатурна»? — Делается ставка на опытных игроков, хорошо известных тренеру. Ему сейчас за счет результата необходимо получить необходимый кредит доверия и тогда начинать строительство команды и развитие клуба. В российском футболе укрепилась практика: нет результата — тут же начинают все менять и строить с нуля. — Вы для себя тему сборной закрыли? Все-таки команде Хиддинка по-прежнему нужен хороший опорный полузащитник. — Для меня попасть в сборную, пусть ненадолго, даже всего на один или два матча, было бы здорово. Первая половина следующего сезона пойдет у меня под знаком возможного приглашения в сборную. Я всегда ищу амбициозные ситуации, и чем больше я их найду, тем будет лучше для меня. — Разговаривая с футболистами, многие отмечают, что после 30 лет по-новому начинают смотреть на игру «Милана». Как долго можно играть профессионально в футбол, на ваш взгляд? — Пример звезд «Милана» подтверждает, что играть на высочайшем уровне можно и до 35-37 лет. Тут надо сказать, что и российская медицина тоже движется вперед. Раньше ведь был тупик. К определенному возрасту накапливалось такое количество травм, что, даже желая играть, футболист был вынужден уходить из профессионалов. Сейчас ситуация кардинально меняется, и возможностей теперь гораздо больше. — Когда заканчивается ваш контракт? — У меня еще полный сезон действия контракта. Следующий год будет для меня переходным, и это лишь еще один стимул для работы. — Какие воспоминания у вас остались от той сборной? Вы попали в нее, возможно, не в самое лучшее время. — Я только-только пришел в большой футбол и начал играть на профессиональном уровне. Мне все происходящее казалось закономерным. Но, честно говоря, я долго не верил, что, сыграв два матча, я так и остановлюсь на этом. — Бышовец вас пригласил в сборную еще и потому, что вы были знакомы по команде. А когда он ушел, больше шансов стало у тех игроков, которые были знакомы следующему тренеру. Приход иностранного тренера, таким образом, способен в какой-то мере разрушить эту систему связей, которая зачастую мешает сборной? — Да, он равно удален от всех клубов, и, думаю, есть определенная логика в этом разрушении. С другой стороны, тренеру в России очень важно знать обо всех тонкостях отношений внутри команды. Тренеру и клубной команды, и сборной все эти отношения легче отследить. — Какую часть вашей жизни занимает футбол? — Он занимает всю мою жизнь, и я принадлежу ему на все 100%. Когда я ушел из «Зенита» в никуда и было некоторое время, когда у меня не было команды, тогда я и понял, что значит футбол для меня. — Вы даже свадьбу справляли на трибуне «Петровского». — Не совсем так, но близко к тому. Я еще был игроком «Зенита», но на поле давно не выходил. Так совпало, что через несколько минут после нашей регистрации начинался матч «Зенита», и многие наши друзья, в том числе Виталий Леонтьевич, из-за этого не смогли к нам прийти. Тогда мы решили прийти к ним. Приехали из загса на стадион. — После окончания карьеры ваша жизнь будет по-прежнему связана с футболом? К примеру, Александру Мостовому задавали вопрос, хочет ли он быть тренером, и он очень долго отвечал, что не хочет, а сейчас, ближе к 40 годам, уже всерьез подумывает о таком развитии своей карьеры. — Похожая ситуация и у меня. Я тоже в 20 лет не хотел быть тренером, а хотел быть президентом. Теперь я понимаю, что буду искать любой компромисс. Что получится, еще не знаю, но вычеркнуть футбол из жизни я уже не смогу. |
|
||||||||
     |
 |
|
|
